Япония дала миру немало корифеев науки и культуры. Иных знает лишь достаточно узкий круг специалистов, имена других – на устах миллионов людей. К таким пользующимся огромной популярностью талантам можно отнести и архитектора Кэндзо ТАНГЭ (1913-2005).
Кэндзо родился в маленьком городке Имабари на севере острова Сикоку. Многие его однокашники стали рыбаками, моряками, фермерами, садоводами. Стране в те годы нужны были солдаты, но Тангэ сумел поступить на архитектурный факультет престижнейшего Токийского императорского университета, что само по себе было немалым достижением для скромного провинциала. Как-то в 30-е годы ему в руки попал журнал с фотографиями зданий, построенных по проектам Ле Корбюзье. Для японского юноши это было озарением. В 1938 году он получил диплом архитектора.
Но для самостоятельной работы одного диплома было мало. Нужна была практика, желательно у известного мастера. И свежеиспеченный архитектор поступил в мастерскую Кунио Маэкавы, пользовавшегося заслуженным авторитетом в стране. Свои знания Маэкава почерпнул в годы учебы у знаменитого Ле Корбюзье, основателя конструктивизма и функционализма в мировой архитектуре. Идеи великого француза потом долгие годы сказывались на творчестве Тангэ. После учебы у Маэкавы Кэндзо Тангэ вернулся в Токийский университет, но теперь на преподавательскую работу. В 1949 году он получил там звание профессора. Темой его докторской диссертации стала работа «Пространственная структура большого города». Очевидно, уже в этом сказывалась его готовность не ограничиваться дизайном того или иного здания, но решать куда более сложные проблемы комплексного градостроительства. Возможность для применения этих идей ему, к сожалению, дала действительность. Американскими бомбардировками были разрушены целые города Японии. Конечно, их можно было восстановить по прежним планам, что кое-где и предпринималось, но прогресс требовал принципиально новых подходов. Тангэ был готов к этому. Его проект восстановления центральной части Хиросимы, испепеленной ядерным взрывом, занял первое место на конкурсе. Именно Тангэ было поручено строительство мемориальной зоны с музеем и памятниками жертвам атомного взрыва. Как победитель он был приглашен в Лондон для участия в Международном конгрессе современной архитектуры. Там он смог не только лично познакомиться, но и обменяться мнениями с такими европейскими мастерами, как Ле Корбюзье, Вальтер Гропиус, Хосе Луи Серт. Эта встреча оказала серьезное влияние на творческую манеру японского архитектора. Он все более склонялася к направлению, получившему название метаболизм, нацеленному на создание урбанистических мегаструктур, сочетающих в себе элементы транспортных и сервисных услуг. Но истинным метаболистом Тангэ так и не стал.
Вышедший в первые ряды японских зодчих Тангэ стал пользоваться авторитетом среди заказчиков. В 1952-1960 годах он взялся за строительство- ряда общественных зданий – муниципалитетов и префектуральных офисов – в Токио, Сидзуоке, Кураеси, Курасики, Кагаве. Зодчий постарался при этом органически сочетать архитектурные традиции старой Японии с требованиями модернизма. Он осваивал пластику бетона, работая с ним, как скульптор с глиной. Каждое здание воспринималось общественностью как новое слово в архитектуре, их фотографии и описания вошли в соответствующие учебники.
Но отдельные «штучные» заказы не заслонили для него сформировавшегося интереса к градостроительным задачам. В тот период Тангэ был скорее урбанистом, нежели архитектором. Его все больше увлекали идеалы структурализма. Точно так же, как Корбюзье всю жизнь мечтал перестроить по-своему центр Парижа, так и его японский ученик с увлечением чертил схемы, призванные радикально изменить вид японской столицы. В 1960 году Тангэ сделал достоянием гласности свой план реконструкции Токио, включавший в себя строительство здания префектурального собрания, прилегающей площади, парка и двух башен-небоскребов. План предусматривал дальнейшее расширение городских площадей за счет искусственных островов, отсыпанных в Токийском заливе и соединенных между собой системой мостов, виадуков, плавучих автостоянок. Столь революционное по своему характеру предложение было встречено с интересом, но городские власти Токио не были готовы к этому.
А вот за рубежом проект Тангэ вызвал бурю восторга. У него тут же нашлись последователи на берегах Туманного Альбиона. В 60-е годы прошлого века в Англии возникло архитектурное направление брутализм (названное так за любовь к декоративным особенностям бетона), «крестным отцом» которого был провозглашен Кэндзо Тангэ. А сам Тангэ в русле этого направления построил в Кофу здание Центра прессы и вещания, напоминающее собой самурайскую крепость, перенесенную в настоящее время. Эта была мегаструктура из 16 бетонных башен (внутри башен он расположил лифты, винтовые лестницы, системы кондиционирования воздуха), соединенных между собой горизонтальными плоскостями, напоминающими городские улицы: какие-то площадки заняты офисами, другие пока свободны. Конструкция рассчитана так, что ее внутреннее пространство можно было расширять, надстраивать и заполнять при нужде новыми элементами. Со временем так и произошло. Террасы, сады на крыше сгладили суровый облик бетонной громады и даже придали ей некий намек романтичности. (Гораздо менее изящное здание, тщетно копировавшее замысел Тангэ, было возведено в Москве для Олимпийского пресс-центра на Зубовском бульваре). Но наиболее известными творениями этого периода стали построенные Тангэ в 1964 году Токийский кафедральный собор св.Марии и Олимпийский гимнастический комплекс. Взявшись за проект собора, Тангэ немало поездил по Европе, присматриваясь к средневековым христианским храмам. Анализируя внутреннее пространство церквей и соборов, он вознамерился создать нечто подобное, но не в каменных кружевах готики, а средствами современных строительных технологий. Это зодчему удалось, хотя в бетонных и стальных формах токийского собора легко можно уловить мотивы средневековой каменной кладки.
Однако поистине всемирную славу принесли Тангэ два соседствующих гимнастических зала, построенных в столичном парке Ёёги для летних Олимпийских игр 1964 года. Крыши этих залов, выполненные из армированного бетона, асимметричны и повторяют собой очертания огромных палаток – одна, та, что побольше, с двумя опорами, другая – с одной. Кому-то серые четкие линии зданий напоминают днища перевернутых кораблей, оставленных сушиться в парковой зоне. Это – такие же храмы, как и собор св.Марии, но посвященные иным богам – физического совершенства. Спортивный комплекс в парке Ёёги многими архитекторами и искусствоведами почитается как лучшее творение зодчества ХХ века.
В последующие годы Тангэ немало поездил по свету. Преподавал в университетах Массачусетса, Гарварда, Йеля, Принстона, Вашингтона, Иллинойса, Калифорнии, Алабамы, Торонто. Строил в Италии, Сингапуре, США, Китае, Австралии, Малайзии, Непале, Саудовской Аравии, Иране, Кувейте, Нигерии, Югославии. Поспевать всюду было крайне сложно. На него в разных странах работали более ста помощников-архитекторов, следивших за воплощением идей учителя в металл и бетон. Тангэ подготовил генеральный план восстановления разрушенного землетрясением города Скопье. Разработал оригинальный дизайн обустройства территории Всемирной выставки ЭКСПО-70 в Осаке. Одновременно написал и опубликовал ряд книг, посвященных особенностям японской национальной архитектуры. В 1987 году Кэндзо Тангэ был удостоен Притцкеровской премии, которая в архитектуре по своей значимости сопоставима с Нобелевской.
В мае 1994 года восьмидесятилетний архитектор посетил Москву. Поводом для визита в Россию стали планы реконструкции Большого театра в столице. Мнение японского мэтра с глубоким вниманием выслушали, торжественно вручили ему диплом почетного академика Российской академии архитектуры и лицензию на право работы в Москве. Правда, этой возможностью Тангэ не воспользовался. Не захотел или не успел… В 2002 году он оставил практическую деятельность. Возможно, это было связано с его неприятием идей вошедшего в моду постмодернизма, философию которого он отвергал. А может, все объяснялось простой усталостью 88-летнего человека. Но тесные связи с учениками поддерживал. А их у Тангэ было много, ведь он был не просто талантливым зодчим, но главой влиятельной школы, оказавшей и продолжающей оказывать огромное влияние на развитие мировой архитектуры.
По материалам журнала «Япония Сегодня»